Unknown - Страница 30

– Ты тоже выглядишь довольно хорошо, – она слегка рассмеялась сквозь слезы. – Я даже не знала, что у тебя есть костюм.

– У меня не было. Мне пришлось купить его. – Он провел большими пальцами по ее скулам, где лицо было влажным от слез. – Клэри…

– Почему ты вышел сюда? – спросила она. – Здесь холодно. Не хочешь вернуться внутрь?

Он покачал головой.

– Я хотел поговорить с тобой наедине.

– Так говори, – сказала Клэри полушепотом. Она убрала его руки от своего лица и положила к себе на талию. Ее охватило желание, чтобы он прижал ее к себе. – Что‑то не так? Ты будешь в порядке? Пожалуйста, не скрывай ничего от меня. После всего того, что случилось, ты должен знать, я могу справиться с плохими новостями. – Она понимала, что нервно болтала, но не могла остановиться. Ее сердце колотилось со скоростью тысяча миль в минуту. – Я просто хочу, чтобы ты был в порядке, – сказала она так спокойно, как могла.

Его золотистые глаза потемнели.

– Я все еще изучаю ту коробку, которая принадлежала моему отцу. Я ничего не чувствую при виде нее. Письма, фото. Я не знаю, кто эти люди. Они не кажутся мне настоящими. Валентин был настоящим.

Клэри моргнула; она не этого ожидала такого от него услышать.

– Помнишь, я сказала, что это займет время…

Казалось, он даже не слышал ее.

– Будь я и правда Джейсом Моргенштерном, ты бы любила меня? Будь я Себастьяном, ты бы любила меня?

Она сжала его ладони.

– Ты бы не стал таким.

– Если бы Валентин сделал со мной то же, что и с Себастьяном, ты бы любила меня?

В этом вопросе было столько эмоций, что она не поняла. Клэри сказала:

– Но тогда это был бы не ты.

Он затаил дыхание, словно ее слова ранили его – но как такое возможно? Это было правдой. Он не был похож на Себастьяна. Он был похож на самого себя.

– Я не знаю, кто я, – сказал он. – Я смотрю на себя в зеркало и вижу Стефана Эрондейла, но я веду себя, как Лайтвуд, и разговариваю, как отец – как Валентин. Поэтому я вижу, кто я есть, в твоих глазах, и стараюсь быть этим человеком, поскольку ты веришь в него, и я считаю, что веры может быть достаточно, чтобы сделать из меня того, кого ты хочешь.

– Ты и есть тот, кого я хочу. И всегда им был, – сказала Клэри, но она не могла не почувствовать, что будто кричала в пустую комнату. Будто бы Джейс не слышал ее, сколько бы раз она ни повторила, что любит его. – Я знаю, ты чувствуешь себя так, будто не знаешь, кто ты, но я то знаю. Я знаю. И однажды ты тоже узнаешь. И все это время ты не можешь волноваться, что потеряешь меня, потому что этого никогда не произойдет.

– Есть способ… – Джейс поднял на нее свой взгляд. – Дай мне руку.

Удивленная, Клэри протянула ему руку, вспоминая, как он взял ее руку в первый раз. Теперь у нее была руна с открытым глазом на задней стороне руки, которую он искал тогда и не нашел. Ее первая постоянная руна. Он перевернул ее руку, обнажая запястье и уязвимую кожу предплечья.

Она вздрогнула. Ветер от реки был таким, будто проникал до костей.

– Джейс, что ты делаешь?

– Помнишь, что я рассказывал о свадьбах сумеречных охотников? Как вместо обмена кольцами мы наносим друг другу метки при помощи рун любви и обязательств? – Он взглянул на нее большими и уязвимыми глазами под слоем пушистых золотистых ресниц. – Я хочу нанести тебе Метку, которая свяжет нас вместе, Клэри. Это просто небольшая Метка, но это навсегда. Ты хочешь этого?

Она поколебалась. Постоянная руна, когда они так молоды – ее мать очень разозлится. Но, казалось, больше ничего не срабатывает; ничего, чтобы убедило его. Может, это сработает. Молча, она вытащила свое стило и протянула ему. Он взял его, касаясь ее пальцев. Теперь она дрожала еще больше, холод был везде, кроме тех мест, где он касался ее. Он прижал ее руку к себе и опустил стило, легко касаясь им кожи, осторожно двигая им вверх и вниз, а затем, когда она не возразила, нажал сильнее. Она так замерзла, что обжигающее стило ее даже порадовало. Она наблюдала, как темные линии вились из‑под его кончика, формируя рисунок из жестких, острых линий.

Ее нервы напряглись с внезапной настороженностью. Узор не говорил о любви и преданности; там было что‑то еще, нечто темное, что говорило о контроле и подчинении, о потери и темноте. Он что, рисовал неверную руну? Но это был Джейс; конечно, он знал руны достаточно хорошо. И все равно, по ее руке начало распространяться онемение от места, где ее коснулось стило – болезненная колкость, будто нервы просыпались – и она ощутила головокружение, будто земля двигалась под ней…

– Джейс, – повысила она голос, волнуясь. – Джейс, я не думаю, что это правильно…

Он отпустил ее руку. Он легко держал стило на ладони с той же грацией, как любое оружие.

– Прости, Клэри, – сказал он. – Я хочу быть связан с тобою. Я бы никогда не солгал об этом.

Она раскрыла рот, чтобы спросить его, о чем он говорил, но не смогла ничего сказать. Темнота надвигалась слишком быстро. Последнее, что она помнила, это руки Джейса вокруг нее, когда она падала.

После, казалось, вечности шатания вокруг, как он считал, жутко скучной вечеринки, Магнус в итоге нашел Алека, сидящего в одиночестве за столом в углу за искусственными белыми розами. На столе было несколько бокалов с шампанским, большинство наполовину полные, словно проходящие мимо гости оставили их здесь. Алек тоже выглядел брошенным. Он уперся подбородком в ладони и бессмысленно смотрел в пустоту. Он не поднял взгляда, даже когда Магнус споткнулся о стул напротив, развернул его и сел, положив руки на спинку.

– Хочешь вернуться в Вену? – спросил он.